Украинская игра. Почему Путин и Байден не могут разом разрешить кризис — NEWS.ru — 08.12.21
Мнение Украинская игра. Почему Путин и Байден не могут разом разрешить кризис Москва и Вашингтон уже давно слишком по-разному видят будущее Украины Георгий Бовт
Разговор Владимира Путина и Джо Байдена по видеосвязи состоялся, продлившись два часа. Он был ожидаемо жёстким, но, похоже, о его содержании ещё не всё известно. Ситуация может стремительно развиваться в течение ближайших дней. Ещё могут последовать противоречивые заявления (и опровержения) насчет того, кто из президентов что сказал и что и как понял. После переговоров с Путиным Байден созвонился с основными европейскими союзниками, чтобы проинформировать о беседе и составить план дальнейших действий. Ставка на «единый фронт» — это главная внешнеполитическая фишка нынешней администрации Белого дома, в отличие от предыдущей. В то же время изначально было ясно, что переговоры не решат украинскую проблему. Слишком далеко всё уже зашло.
Во времена СССР Украина была одной из ключевых его республик, второй по численности населения после РСФСР, обладавшей мощными (по советским меркам) сельским хозяйством и промышленностью, включая оборонную. В том числе и это обстоятельство привело многих на Западе к пониманию того, что сформулировал ещё Збигнев Бжезинский: без Украины Россия никогда вновь не станет империей.
Все постсоветские годы Украина оставалась для России в статусе «больше, чем просто бывшая» (республика СССР). Страны связывают исторически глубокие культурные корни, даже семейные, помимо тех экономических отношений, которые в последние шесть лет неуклонно деградировали. До 2014 года Россия была главным украинским экономическим партнёром. Помимо этого, Украина была важна с точки зрения российской исторической и культурной идентичности, в том числе потому, что «Киев — мать городов русских» и оттуда пошло по Руси христианство. Русская диаспора на Украине насчитывает не менее 18 млн человек (из немногим более 40 млн), хотя ранние постсоветские опросы давали и до 40%, если говорить о самоидентификации граждан как русских. В силу подобных причин значительная часть российского политического класса рассматривала «развод» с Украиной как «историческую ошибку», а ее постепенный дрейф на Запад — как удар по престижу страны и национальной гордости россиян.
Разумеется, речи никогда не шло о восстановлении СССР в прежнем виде. Западные критики Владимира Путина любят нарочито сгущать краски, заявляя об этом. Однако, будучи главным торговым партнёром Украины (до 2014 года), Россия хотела бы двигаться дальше в направлении большей интеграции в рамках Евразийского экономического союза. Также Украина играла важную роль в газовом транзите в Европу, и за это Россия заплатила миллиарды долларов. Проект «Северного потока» появился ведь только тогда, когда участились разного рода «капризы» со стороны Киева, бесконечные торги по тарифам за прокачку плюс воровство газа. Разумеется, Москва всегда хотела видеть на Украине дружественный режим. И в её планы не входили ни «цветные революции» (как и везде на постсоветском пространстве, что влекло за собой неизбежно укрепление прозападной ориентации пришедшего к власти режима), ни «прессинг» в отношении российского бизнеса, ни усиление преследования и вытеснения отовсюду русского языка. При этом у России, по сути, не было никакого комплексного «проекта» по переустройству Украины. Не выражалось никаких «желаний» ни по части внутренних институциональных реформ, ни по судебной реформе, ни по борьбе с коррупцией — ничего из того джентельменского набора или его подобия, который обычно выдвигают западные страны и МВФ в обмен на помощь.
А вот у США и их союзников такой проект новой Украины как раз был изначально. И он наложился на крепнувшие устремления украинского политического класса по интеграции в Европу. И вот примерно с президентства Виктора Ющенко всё пошло не так. А возможно, и раньше — с того момента, когда другой президент (бывший советский крепкий хозяйственник) Леонид Кучма сформулировал свою короткую, но ёмкую доктрину: «Украина — не Россия».
Между тем НАТО медленно, но верно ползло на восток, полностью пренебрегая попытками Москвы напомнить обо всех тех (правда, сугубо словесных) «увещеваниях» времён объединения Германии, из которых следовало, что НАТО расширяться вроде бы не должно. И вот в ходе весеннего саммита 2008 года в Бухаресте, хотя Киеву и Тбилиси не открыли прямую дорогу в Альянс (энергично возразили Франция и Германия), в итоговой резолюции всё же было закреплено положение, согласно которому членство Украины и Грузии в НАТО отныне считалось неизбежным.
Российско-грузинская война в августе, казалось, закрыла вопрос. Она случилась спустя месяц после того, как тогдашний премьер-министр Владимир Путин заявил в разговоре с американскими дипломатами, что приглашение Украины в НАТО будет расцениваться как «враждебные действия». Однако теперь выясняется, что приостановка длилась недолго. В период правления Владимира Зеленского и со стороны Киева стало больше настойчивости в этом плане, а США и Запад в целом уже перестали делать вид, что данный вопрос не стоит в практической плоскости. А на возражения Москвы ответ был сформулирован уже давно: мол, не ваше дело, мы вам ничего не обещали. Дальше игры в перетягивание каната в отношении Украины вылились в Евромайдан, уход Крыма в Россию и войну на юго-востоке. Однако это не стало внезапностью, к этому всё и шло.
Цели США в отношении Украины были осознаны и сформулированы на концептуальном уровне довольно давно. Сразу после того, как была выполнена первостепенная после распада СССР задача — передача ядерных арсеналов Украины и Казахстана под контроль Москвы. Постсоветское пространство надо было сделать, как выражается Байден в отношении российско-американских отношений, «предсказуемым». Сделали.
А потом была статья бывшего советника президента США по нацбезопасности Збигнева Бжезинского в журнале Foreign Affairs. В 1994 году он написал, что стабильная и процветающая Украина должна стать критическим противовесом России и именно такое видение должно лечь в основу политики США после холодной войны: «Нельзя выразиться более точно, но без подчинённой ей Украины России не стать империей, а вот с подчинённой Украиной Россия автоматически становится империей». Вскоре был заключён Будапештский меморандум, в котором Россия, США и Великобритания обязались уважать суверенитет и территориальную целостность Украины в обмен на её безъядерный статус. При этом, конечно, каждая из сторон имела своё видение политики Украины, которая дополняла бы такой статус.
Кто бы мог тогда подумать, что уже в то время Москве и надо было настаивать на включении в меморандум не только безъядерного статуса, но и внеблокового, уже тогда требовать гарантий невступления Украины в НАТО. Но такое видение было, очевидно, слишком долгосрочным для тогдашнего российского руководства. К тому же в НАТО на тот момент ещё не вступили даже бывшие члены Варшавского договора.
Что касается политики США, то она последовательно выстраивалась в точности с рекомендациями Бжезинского. Неспешно, но именно последовательно. Ещё до госпереворота и кризиса 2014 года Украина оказалась среди главных получателей американской помощи, в среднем на 200 млн долларов в год. После 2014 года она увеличилась до среднегодовых 600 млн. Украинская армия стала получать регулярную поддержку, начиная с услуг инструкторов и поставок снайперских винтовок и гранатомётов, а теперь уже обзавелась противотанковыми ракетами Javelin. НАТО уже шесть лет проводит ежегодные совместные учения с ВСУ, как сухопутные, так и военно-морские. В свою очередь Киев убрал из конституции положение о внеблоковом статусе страны (пожалуй, единственное положительное достижение для России времён правления Виктора Януковича) и в 2020 году заменил его на «стремление к вступлению в НАТО» в качестве основы внешнеполитической стратегии. Тогда же Украине был присвоен статус страны «с расширенными возможностями» по отношению к НАТО, каковым обладают, не будучи его членами, ещё пять близких союзников США — Австралия, Грузия, Иордания, Швеция и Финляндия.
Начиная с 2014 года США ввели против России множество разнообразных санкций, часть которых пересекаются друг с другом, охватывая самые разные сферы экономики. В то же время нынешняя администрация Белого дома пришла к власти с осознанием того, что санкции не работают, как было задумано, и эффективность их падает. За исключением весьма ограниченных новых санкций, введённых новой администрацией в начале 2021 года, команда Байдена всё же не злоупотребляла этим оружием. Более того, в рамках соглашения с ФРГ США временно заморозили основные санкции против газопровода «Северный поток — 2», дав возможность его достроить.
И вот накануне телефонного разговора Путина и Байдена в прессу просочились массированные утечки о якобы готовящихся «адских санкциях» против России, если она отважится на «агрессию против Украины». На стол были выложены и возможный запрет на все операции с российским госдолгом, и санкции против госбанков и российских энергетических компаний, даже ограничения на конвертацию рублей в доллары, евро и фунты, а также — уже в качестве крайней меры — отключение от системы SWIFT. То есть изоляция от мировой финансовой системы.
Эти угрозы в своей совокупности можно было бы счесть шантажом перед переговорами, давлением на оппонента. Однако в прошлом, как правило, многие из таких угроз потом сбывались. Также следует учесть, что «российской агрессией», требующей санкций, Вашингтоном может быть сочтено в том числе оказание сопротивления со стороны самопровозглашённых республик в случае наступления сил ВСУ.
Накануне переговоров Путина и Байдена позиции сторон выглядели непримиримо. Заявление российского президента о «пересечении красных линий» в случае вступления Украины в НАТО или продвижения инфраструктуры Альянса к российским границам было отвергнуто и на уровне руководства НАТО, и лично Байденом, который сказал, что никаких красных линий не признаёт. Кстати, в самом уставе НАТО описана возможность приёма новых членов, поэтому для предоставления юридических гарантий России на предмет непринятия Украины потребовалось бы внести изменения в устав.
Так или иначе, но после всех угрожающих заявлений с обеих сторон было совершенно непонятно, о чём в принципе могли бы договориться президенты. И неслучайно Дмитрий Песков накануне разговора давал понять, что никакого прорыва ждать не стоит. Всё шло к тому, что два лидера обменяются своими «переговорными позициями», выставив нечто вроде ультиматумов, чтобы затем взять некую паузу на обдумывание и ответ действиями, если понадобится.
Сразу после завершения переговоров президентов посыпались сообщения из конгресса: из согласованного проекта бюджета Пентагона убрали запрет на приобретение гражданами США суверенных долговых обязательств РФ. Исключили положение о санкциях в отношении 35 россиян, а также санкциях против «Северного потока — 2». Однако по данному поводу не стоит обольщаться. Во-первых, конгресс не смог бы столь оперативно отреагировать на исход переговоров президентов. Во-вторых, такие шаги, сделанные явно накануне, были призваны прежде всего развязать руки самой администрации с тем, чтобы она смогла реагировать на исход переговоров и дальнейшие действия Москвы так, как посчитает нужным. Так что до полной ясности ещё пройдёт некоторое время. Острейшая партия до конца явно не доведена.
