В чем суть реформы русского языка и как в итоге все мы будем изъясняться

Уже несколько недель в России активно обсуждается инициатива лингвистов по утверждению нового свода правил русского языка. Оказывается, тот, которым мы сейчас пользуемся, родом еще из 1956 года. К каким переменам всем нам готовиться? Можно ли в принципе переучиться языку? И как быть гражданам Беларуси, для которых русский язык — второй государственный? Об этом и многом другом мы расспросили известного российского филолога Владимира Пахомова.

Владимир Маркович, каких перемен ждать?

Владимир Пахомов: Прежде всего не следует волноваться: "реформа" языка не декларируется, она в принципе невозможна. Язык нельзя взять и реформировать, он развивается сам по себе. Изменения происходят в нем с разной скоростью, медленнее или быстрее, но все они могут произойти только естественным путем.

Однако уже опубликован проект Постановления о новых правилах русского правописания. Неужели нам придется переучиваться грамотно писать?

Владимир Пахомов: Язык и правописание — вещи разные. Правописание — то есть пунктуацию и орфографию — менять и реформировать как раз можно. В истории русского письма было две реформы: первую осуществил Петр I, который ввел гражданский шрифт, узаконил разделение букв на прописные и строчные, убрал некоторые устаревшие буквы церковной азбуки.

А вторая реформа прошла чуть больше ста лет назад, в 1917-1918 годах, когда были убраны некоторые буквы и изменены некоторые правила. С тех пор реформ не было, и сейчас то- же не предполагается — общество не готово.

А почему общество так нервно относится к изменениям в языке?

Владимир Пахомов: Мы воспринимаем язык как ценность и очень консервативны по отношению к нему — как ни в какой другой области. Оттого перемены воспринимаются остро. Например, было бы логично убрать мягкий знак на конце слов после шипящих и писать слова "мышь", "ночь", "стричь", "беречь" без мягкого знака…

Что вы говорите! Такое даже слышать страшно!

Владимир Пахомов: Ну почему же. Например, до реформы 17-го года писали же такие слова, как "врач", "нож" с твердым знаком на конце. Дело привычки. Но это в теории. Если бы мы попробовали ввести такое правило сейчас, это вызвало бы бурю негодования и гнева: "Руки прочь, не коверкайте русский язык!" Поэтому лингвисты прекрасно понимают, что, хоть теоретически сделать это было бы полезно, но практически реализовать сейчас невозможно. А то, что обсуждается в последнее время, — это даже не новые правила правописания, а всего лишь новые формулировки правил. Мы не меняем сами нормы. Все слова мы как писали, так и будем писать.

Тогда зачем же нужны изменения? Разве у нас как-то плохо сформулированы правила?

Владимир Пахомов: Дело в том, что до сих пор, формально, действует cвод 1956 года. Это единственный в нашей истории свод обязательных правил орфографии и пунктуации. В нем многое устарело. И на практике во многих случаях эти правила давно игнорируются, а многие слова мы пишем, заглядывая не в них, а в современные словари и справочники.

Это какие слова?

Владимир Пахомов: Один из ярких примеров касается слов, заимствованных недавно. Это слова с первой частью "интернет-", "бизнес-", "медиа-" … Как их писать? В 1956-м их не было. Поэтому, конечно, мы пишем эти слова с опорой на современные словари и справочники. К примеру, на полный академический справочник "Правила русской орфографии и пунктуации", вышедший в 2006 году, который гласит, что слова с первой частью "интернет-" и "бизнес-" пишутся через дефис, а с "медиа-" — слитно. Нам очень нужен общеобязательный свод правил, который учитывает изменившуюся с 1956 года картину мира.

Тот свод, что подготовлен Министерством просвещения, и будет нашим "основным законом"?

Владимир Пахомов: Нет, пока речь идет о кратком своде только лишь орфографических правил и только самых основных, которые остро нужны. Но это еще не полный свод. В Институте русского языка РАН идет работа над полным академическим сводом правил русской орфографии и пунктуации. Эти правила пишутся "по кусочкам" и обсуждаются на заседаниях Орфографической комиссии. Мы получим полный свод примерно в 2024 году.

Что в нем будет самое заметное?

Владимир Пахомов: Ну, например, правило, касающееся иностранных слов со звуком "э" в корне. По правилам 1956 года их следует писать с буквой "е", и есть всего лишь три исключения: "мэр", "пэр" и "сэр". Получается, что такие слова, как "сэндвич", "мэтр" или "фэнтези", мы должны писать с "е". Но мы так не пишем, и это давно зафиксировано в словарях и справочниках, а правила устарели. Вот здесь будет новое правило.

Все-таки перемены есть. Не разойдется ли русский язык в России с русским же в других странах? Не получится ли, например, что у россиян и белорусов в итоге окажутся разные правила русского правописания?

Владимир Пахомов: Нет, конечно. Наоборот, для всех русскоговорящих наконец появляется общий обязательный свод орфографических правил, и это очень важно.

Скажите, язык нуждается в защите? Нелепые заимствования, жаргон, канцеляризмы — все это портит его?

Владимир Пахомов: Моя точка зрения — язык невозможно испортить. Но нужно различать язык и речь. Язык — это система, абстракция. Речь — то, что представлено материально, то, что мы производим, пишем, слышим. Речь может быть красивой и некрасивой, а язык не может быть плохим или хорошим.

Очень многие действительно боятся изменений в языке. Это парадокс, потому что мы понимаем, что, раз меняется мир — меняется и язык, и было бы странно, если бы мы сейчас говорили и писали так же, как во времена Ивана Грозного. В теории все это понимают, но на практике люди очень переживают из-за того, что в языке появляются новые слова, новые значения, меняются ударения, грамматические характеристики слов.

Не может современный подросток заговорить языком писем Достоевского, это будет ненормально… 

Это отношение к языку как к какому-то бедному вечному ребенку, которого нужно посадить под стеклянный колпак и ни в коем случае его не касаться, а просто восхищаться и оберегать. Но язык не так устроен. Ценность его именно в том, что он меняется и позволяет нам описывать меняющийся мир.

Знаете, когда двое моих сыновей-подростков переговариваются, я ни слова не понимаю. Но это же катастрофа, разрыв поколений?

Владимир Пахомов: Так в том и задача — чтобы родители не поняли. Как любой жаргон, молодежный — это язык замкнутой социальной группы. Подростки стремятся отгородиться от мира скучных взрослых и поэтому говорят так, чтобы их не понимали. Это могут быть игровые термины, заимствования из английского и т.д. Все это было всегда, во все эпохи. И мы такими были. И наши дети будут так же ворчать, что их дети и внуки портят русский язык. А вот современный подросток, говорящий языком писем Достоевского, — вот это ненормально.

Визитная карточка

Владимир Пахомов — главный редактор портала "Грамота.ру", научный сотрудник Института Русского языка им. В.В. Виноградова РАН, член Орфографической комиссии РАН, председатель Филологического совета "Тотального диктанта".